Гроза ада (БЕСсильный чемпион) [Компиляция 1-7] - Григорий Володин

меня просто отшвырнет, даром, что несу центнер нанобобоиков. Сделав оборот на триста шестьдесят градусов, пропускаю его мимо.

Еще только вставая, Риккардо колдует новый смерч. Ну, нет, хватит, надоело. Выпускаю десятки щупалец – из груди, из рук, из бедер. Железные канаты опутывают макаронника полностью, еще три щупальца мутузят его по смуглым щекам. Из маркиза выбивает все мысли о техниках. Звон металла перекрывает шипение огня, пожирающего мебель бутика за спиной.

- Что…ты…за…осьминог долбаный? – хрипит Риккардо, удерживая изо всех сил доспех.

- Это наномашины, дядёк!

Мильфиновые кольца сжимают макаронника, словно удав мышь. Я передаю металлу технику Змиулана. Канаты испускают зеленоватое свечение. Рев вырывается из обжигаемого кислотой макаронника. Наконец доспех сбоит, и я взмахом ладони-топора отрубаю торчащую над щупальцами голову. Брызжет фонтан крови, но уже не смотрю. Бегом к князю. По пути полисплав втягивается обратно в истончившуюся броню.

- Артём, - хрипит ослабленный Александр. – Живо вытащи меня из этого пекла.

Из-за дымного занавеса доносится детский вопль:

- Помогите! Пожалуйста! Дяди пожарные!

Чуть не рвусь на крик помощи, но удерживаю себя, заглядываю под балку, прихлопнувшую таз князя. Мда, беда. Под смявшимся металлом тело разворочено.

- Ниже пояса вы весь всмятку. Не знаю, выживете ли, если скину балку, - на этом я считаю, что выполнил долг перед отцом своей девушки. Мне его уже не спасти.

Ребенок продолжает кричать, слабый голос затихает.

Разворачиваюсь и тороплюсь на зов помощи.

- Стой! – хрипит князь, сплевывая кровь. – Куда ты?

Туда, где смогу помочь. Но не отвечаю – пусть побарахтается в неведении в том пекле, что сам же устроил. Пусть напоследок помечется между отчаянием и надеждой. Заслужил.

- Куда ты! Бесонов!- я уже далеко. - Вернись назад, проклятый простолюдин! Я приказываю тебе!

Не останавливаюсь. Вскоре его гневный хрип перекрывает голос девочки лет десяти. На четвереньках она ползает на втором этаже. Маленькая ручка обожжена. Клубы дыма обвивают платье в горошек.

Оглядываю подходы к ней. Доступ на лестницу перегорожен рухнувшими перекрытиями, поэтому заново синтезирую обезьяньи крылья – прошлые разнес в труху смерч Риккардо. Только энергетический каркас обрастает перепонками, взлетаю наверх. Девочку накрываю Огнеупором.

Протягиваю малышке руки со словами:

- Идём со мной, если хочешь жить.

Похоже, у нас сегодня день терминатора.

Через пять минут с девочкой на руках вылетаю из здания сквозь черный зев обвала в стене. За ограждением у фургона скорой помощи меня встречает дежурная медсестричка.

- Ой, а вы кто? – хлопает милашка ресницами.

- Супергерой, не видно? – раздается рокот из-под моего шлема.

Ребенка она принимает бережно, и я, взмахнув крыльями, лечу обратно. Кажется, в торговом центре еще звали о помощи…

***

София и Света сидят на диване, обнявшись.

- Папа, - смаргивает слезы Белоснежка.

Я стою у окна, не глядя на них. Мильфиновую броню снял до приезда в поместье. Сейчас в гостиной только мы втроем с сестрами.

Пейзажи уничтоженных войной с Тендо садов наводят уныние. Черное известие я принес только что. Рассказал княжнам всё без утайки – и про катастрофу, учиненную руками их отца, и про то, что бросил князя, предпочтя спасти жизнь ребенка.

Когда вернулся в горящий торговый центр, Александр уже почил. Что ж, я ни о чем не жалел. Не знаю, смог бы его доставить живым – ноги раздавило в фарш, кровопотеря бы добила при переносе. Но что точно – пока бы возился с ним, девочка в платье в горошек уже бы задохнулась от дыма. Затем переживать мне было некогда – еще хватало людей под завалами.

Перевожу взгляд на сестер.

София не плачет, только лицо бледнее обычного и глаза горят расплавленным золотом. По мокрому лицу Белоснежки катятся слезы. Судорожно дышит. Ее всю трясет от рыданий, что рвутся из груди.

Наверняка, им тяжело находиться рядом с человеком, что даже не попытался спасти их отца.

- Думаю, мне лучше уйти, - роняю.

- Не лучше, - возражает София. – Сейчас ты нам нужен как никогда. Только побудь немного один, хорошо?

Отказать ей в такой момент сложно. Даже если она собралась сбегать за «миниганом», чтобы разрядить в меня шесть тысяч выстрелов в минуту. Но это так, просто для сравнения. Или нет?

Одиночество проходит в напряжении. Но отряды за окном не стягиваются, проблески живы затаившихся ассасинов тоже не вижу сквозь тонкие стены Похоже, разыгралась паранойя.

От мрачных видов разрушенных поместных земель уже тошнит. Падаю на диван, запрокинув голову к хрустальной люстре. Дверь распахивается, по паркету к дивану быстро цокает пара каблучков.

Белоснежка устраивается рядом, прижавшись ко мне.

- София всё мне рассказала, - княжна делает паузу. – Перун.

В недоумении смотрю на Софию, застывшую в дверях.

- Зачем?

- Чтобы сделать выбор вместе со мной, - отвечает старшая сестра. - Мы согласны разорвать связь с Осколком. Обе.

- Да, - Белоснежка еще сильнее прижимается ко мне, вызывая ответное тепло в моей груди, и повторяет. – Да.

… Знакомая узкая лестница приводит нас троих в сверкающий длинный зал. Мраморная облицовка сверкает, на постаменте ждет мокрый багровый камень. Девушки держатся по обе стороны от меня, крепко вцепившись в мои руки. Стройные девичьи тела прижимаются, не отпуская. Ощущаю, как Софии и Белоснежке страшно. Им кажется, что они изменяют роду. Ослабляют его предательством.

- Это не предательство, - обнимаю их крепче. – У вас буду я. Вместе мы станем сильнее.

- Делай, что должен, - тихо шепчет София. Белоснежка кивает.

Накрываю Гифером метеорит. Мне становится мерзко. Этот камень – паразит, он питается положительными эмоциями Бородовых, заманивая их обещанием силой. Пора прекратить затянувшийся вампиризм. Приказываю Гиферу адаптироваться под энерговолны Осколка и заблокировать их. Так же как создается Бригантина против кинетики или Огнеупор против пламенных техник. Энергообмен прекращается, ментальные щупальца больше не тянутся к сестрам. Чтобы впредь подобное не повторилось, наношу камню «толчки». Сотню энергоударов. От резких потрясений сетка силы рассыпается. Теперь это просто булыжник, мертвая горная порода.

Сестры удивленно оглядываются.

- Всё такое другое, - голос Белоснежки дрожит. Тонкая рука касается левой груди. – Ты тоже другой, Артём. Словно краски стали ярче!

- Без влияния извне ваш эмоциональный фильтр сменился. Теперь вы воспринимаете мир с полным спектром эмоций… - собираюсь было объяснить, но София подходит ко мне и страстно целует в губы.

- Теперь не отвертишься, - заявляет. – Больше нет преград для нас.

Белоснежка нерешительно теребит пальцы, затем подходит и, зажмурившись,